Доктор Чехов уехал на ПМЖ

Театр «Комедианты» в доме «Перцова» невелик. Это обстоятельство очень важно. Потому что маленький театр — это не только театр маленького размера, но и театр максимального приближения актерского лица к публике, театр, работающий крупным планом, призванный и обязанный совмещать откровенность кино с особенностями сценической игры…

Как очертить игровое поле репертуара? От только что возобновленной комедии Островского «Волки и овцы» до наисовременнейшей (написана в 1998 году) пьесы русскоязычного американского драматурга Михаила Бермана-Цикиновского «Чехов на Диване».

Афиша «Комедиантов» включает пятнадцать названий. Но, пытаясь определить специфику театра на Лиговке, я позволю себе подробно остановиться всего лишь на одном спектакле.

Отказ от плакатно-графической четкости решения отличает этот спектакль, «Чехов на Диване», поставленный по пьесе эмигранта из бывшего СССР.

Диван (Devon) — это название чикагской улицы, уменьшенного подобия нью-йоркского района Брайтон-Бич. На Диване живут и работают, борются за успех, справляются с трудностями и с удивлением обнаруживают разнообразие и прочность связей с пространственно-временным прошлым.

Например, Чехов, Бунин, Толстой не только прибыли в Америку на дне чемоданов, но и странным образом материализуются в новой стране. Доктор Чехов открывает на Диване свой медицинский офис и в общем-то процветает, но ему мало быть просто преуспевающим врачом, и, может быть, как раз его тяга к «чему-то еще» примагничивает, приводит на Диван тридцатилетнего, в самый счастливый период жизни вступающего Бунина. И, конечно, возникает тема любви, окрашенной в чеховские и бунинские тона, и воплощение этой любви — Соня (Нина Мещанинова). Кто она, Соня? Порождение фантазии? Ассистентка практикующего на Диване доктора? Голос, рассказывающий нам обо всех грустных и забавных приключениях героев, цементирующий парадоксальное смешение фантасмагорического и будничного?

Мистерия в четырех действиях — обозначил свой опус автор, «История одного наваждения» — подзаголовок, данный сценической версии театра. И в том, и в другом случае граница между реальным и воображаемым смыта, и не ее ищут герои.

Антон Павлович Чехов, привезенный в Чикаго взращенным на русской классике поэтом-читателем, превращается в доктора Чехова, который, возможно, и сам нуждается в лечении (воспоминание о «Палате № 6″), а Иван Алексеевич Бунин — то в учителя, то в юного композитора. И уже невозможно распутать, кто кому снится.

И Россия, в которую рвется Соня и о которой говорит в финале доктор Чехов, — это не только и не столько подлинная Россия, сколько страна, дающая нам это чувство. Найти (как и потерять) ее мы можем на любом континенте, в любой точке планеты.

Страна-воспоминание, страна-мечта, страна-искусство — вот что такое эта „родина щегла“, и Соня—Нина поет о ней голосом, сочетающим исповедальность и силу, которые, возможно, и составляют главное очарование спектаклей петербургского театра „Комедианты“ в доме Перцова», празднующего сейчас свое десятилетие.