О жизни, которая добрее и мудрее нас
О спектакле «Поминальная молитва» Г. Горин
Премьерный спектакль «Поминальная молитва» с трудом умещается на крохотной сцене театра «Комедианты»: в массовых сценах заняты до полутора десятков актёров.
Премьера театра «Комедианты» более чем своевременна: в 2013 году писателю Григорию Горину исполнилось бы пятьдесят лет. Информация для тех, кто захочет со мной поспорить: именно в 1963 году выпускник московского 1-го Меда, завзятый КВНщик Григорий Офштейн взял взаймы часть девичьей фамилии своей матери (Горинская) и стал Гориным. Псевдоним почти сразу сросся с человеком, постепенно эволюционировавшим из доктора в писателя, и последующие за «шестидесятниками» поколения зачастую уже и не подозревали о том, какие именно советские профильные вузы формируют отменное чувство юмора и куют подлинные писательские таланты. Неизвестно, конечно, насколько проиграла отечественная медицина от перехода количества «врач „скорой помощи“ один» в качество «врач душ человеческих многих», но отечественные литература, театр и кинематограф выиграли безмерно. Люди цитируют Горина, сами того не зная — просто потому, что он «сделал им смешно», а «смешно» запоминается на всю жизнь. Счастливую судьбу на сценах конкретных театров (сделав известными не только блестящие тексты, но и театры, отважившиеся на постановку историй, несущих в себе горькую иронию) обрели пьесы «Маленькие комедии большого дома», «Забыть Герострата!», «Самый правдивый», «Королевские игры» и другие. Но самой своей большой удачей автор считал трагикомедию «Поминальная молитва», созданную на основе произведений Шолома Алейхема и поставленную Марком Захаровым в столичном Ленкоме…
В спектакле режиссёра Глеба Володина еврейско-русско-украинская деревня Анатовка, в которой живёт Тевье-молочник с семейством, обозначена в чёрном коробе неглубокой сцены «Комедиантов» традиционно — лавки из струганных досок, грубо сколоченные козлы и деревянные щиты, частокол из жердей да кольев (художник Сергей Селиванов). С одной стороны, на такой сцене особо не развернёшься, с другой — а что ещё надо, когда главное здесь — люди… Козлы и пара щитов превращаются то в телегу, которую Тевье тащит сам в гору, то в свадебный стол, то в стол в трактире. Поколению зрителей, «испорченных» игрой Евгения Леонова (в Ленкоме) и Михаила Ульянова (в телепостановке Сергея Евлахишвили по Алейхему «Тевье-молочник») Тевье в исполнении Валерия Полетаева поначалу трудно принять: какой-то он «никакой» — бесхарактерно мягкий, тихий, избыточно «городской» и даже современный — словно ни к месту он в своей шумной семье и в явно буйной Анатовке. Но когда появится на сцене Таисия Попенко в роли Голды, жены Тевье станет ясно, у кого здесь характер и чьё главенство нарочито подчеркнуто, видимо, режиссёрской волей. Последняя сцена Голды — сцена её ухода, сопряжённого с родами Цейтл, которой Голда отдаёт свои последние жизненные силы — по драматизму самая сильная в постановке. Камерность театрика на Лиговском здесь «играет на спектакль»: сила, с которой героиня Попенко обращается к дочери, помогает ей, никого не оставляет в зале равнодушным (в этом сезоне спектаклей, на которых зритель обливается над вымыслом слезами, в Петербурге явно прибыло). За такой мощной Голдой—Попенко, которая хочет проявить заботу о муже и после своей смерти, наказывая Менахему подыскать новую жену для Тевье, можно было оставаться «ни рыбой—ни мясом», мягким да уступчивым…
Абсолютной удачей спектакля является и исполнение роли мясника Лейзера Кириллом Датешидзе. Созданный им образ туповатого, а потому обидчивого и зажатого, но невероятно доброго старика — настоящая изюминка постановки Володина, пример актёрской игры, от которой испытываешь подлинное наслаждение. Хочется вновь увидеть и эту вжатую в плечи, чуть наклонённую от упрямства голову, прочувствовать смятение перед безответно любимой женщиной, переданное через несколько попыток поставить на землю чемодан, услышать интонацию, с которой произносится актёром фраза «Я — человек простой», улыбнуться над сценой в трактире, где Лейзер отчаянно выпивает, чтобы заглушить стеснение… Запоминаются также Мотл Романа Якушова и Годл Марии Осиповой, Степан Александра Шевелёва и урядник Виталия Кравченко. Одно плохо: спектакль невероятно затянут из-за желания создателей внести в него дополнительный национальный колорит. Проще говоря, танцуют много, шумно и долго. А и без этого всё ясно: главная примета этого спектакля — кто бы кого и как не играл, все играют доброту, так свойственную людям глубинки и так верно переданную в пьесе Горина. Жизнь играют, а она всегда была мудрее людей.
Автор — Екатерина Омецинская
«Петербургский Театральный Журнал» В любимом городе № 5/6 / 05.03.2013 г. / Автор: Е. Оменицкая