Умный компромисс Виктора Костецкого
Виктор Костецкий. Биографическая справка. Родился 12 апреля 1941 года в Жмеринке (Украина). Окончил ЛгитмиК (1965, курс Б. В. Зона, основателя нового Ленинградского ТЮЗа). После института играл в Ленинградском театре им. Ленинского комсомола, с 1972 года — в Ленинградском театре музыкальной комедии. Здесь вместе с режиссером Владимиром Воробьевым и его командой они совершили «революцию», принеся на сцену свободный и раскрепощенный дух творчества.
Именно Владимир Воробьев открыл зрителям и киноактера Виктора Костецкого. К актеру пришла известность после музыкального телефильма середины 70-х годов «Свадьба Кречинского», снятого по мотивам одноименной пьесы А. В. Сухово-Кобылина (Виктор Костецкий сыграл в нем главную роль). Затем была роль Флориндо в музыкальной комедии «Труффальдино из Бергамо», а в 1982 году — доктора Ливси в экранизации «Острова сокровищ» того же В.Воробьева.
Виктор Костецкий быстро становится одним из ведущих актеров Александринского театра, куда приходит по приглашению Игоря Горбачева. Сейчас он занят в спектаклях театра «Комедианты» («Венецианский купец», «Записные книжки Тригорина»), преподает актерское мастерство в Петербургской Консерватории, ведет телеэфир на канале «100 ТВ».
В этом сезоне заслуженный артист России Виктор Костецкий выдвинут на высшую театральную премии Петербурга «Золотой софит» за роль доктора Дорна в премьере театра «Комедианты» «Записные книжки Тригорина». Номинация — «Лучшая мужская роль второго плана».
— Виктор Александрович, вы в профессии давно. Удалось ли вам сыграть ту роль, которую хотелось?
— Мне всегда хотелось заниматься этой профессией. Просто быть на сцене — и всё! А так, чтобы со студенчества мечтать о роли, скажем, Сирано или Гамлета — такого никогда не было. Ну не сыграл я Гамлета в спектакле по Шекспиру, зато сыграл его в других ролях. Главное — быть человеком и исследовать человеческий характер, потому что формулу «инженеры человеческих душ» никто не отменяет, и к ним относятся не только писатели, как сказал товарищ Сталин, но и мы, актеры. Вот это и интересно — исследовать человеческий характер!
— Антона Павловича Чехова с его «исследованиями человеческих душ» и подводными камнями очень трудно ставить и не менее трудно играть. Как вы восприняли предложение роли Дорна, причем даже не чеховского, а его интерпретацию?
— Идея этой истории возникла у Михаила Левшина три года назад. Тогда он мне и предложил эту роль. Значит, Михаил Александрович увидел во мне какие-то предпосылки именно для нее! И слава Богу! Работать было очень интересно, потому что Левшин — человек достаточно восприимчивый. Ведь сейчас очень много режиссеров, в которых режиссерская дурь и гонор настолько сильны, что не позволяют слушать кого-то другого, кроме себя самого. Левшин слушает! И поэтому высекались очень интересные вещи! Мне кажется, мы все-таки смогли пробиться к настоящему Антону Павловичу.
— Михаил Александрович решил пойти к Чехову через Теннесси Уильямса…
— Он более характерен! Может быть, Уильямс даже приоткрыл Чехова немножко с другой стороны. И, может быть, это даже немножко облегчило нам задачу. Уильямс тоже пытался постичь, что же такое А. П. Чехов. И тоже пытался избежать такого вот «уважительного» отношения, скрупулезности, где не дай Бог передвинуть запятую — и кончается писатель, кончается драматург, кончается искусство. У Чехова очень много жизни за словами! Нужно найти, как это называется в футболе: что я делаю, когда у меня нет мяча. Как раз это чаще всего в театрах играть не умеют. А люди в этот момент ухаживают друг за другом, утешают или что-то говорят, или выпивают втихаря. Вот это и есть Чехов!
Я никогда не мог понять, когда горделиво стоящий режиссер требует беспрекословного выполнения того, что он сказал, а артист, в свою очередь, думает: ну и черт с тобой, а у меня своя линия — и продолжает делать свое. И что в результате? Ну да, видим, что и режиссер, вроде, хороший, и актер ничего… А дальше что? Знаменитая фраза Константина Сергеевича: режиссер должен умереть в актере (и, кстати, наоборот) — гениальна! Всегда должен быть тот самый компромисс! И великий принципиальный человек Иван Бунин тоже не зря говорил, что теплота жизни — все-таки именно в компромиссе! Но только
если это компромисс умных людей, которые понимают, во имя какой цели все делается. Именно тогда начинает что-то получается и в итоге получается все!
— А сложно было найти себя в Дорне? Или Дорна в себе?
— Конечно, непросто. Вспомним, что есть еще и такие вещи, как штамп. Раз доктор — значит, обязательно нужно лекарство! Мне дали саквояж, дали от излишнего рвения настоящую валерьянку… Получалась глупость! И в результате мы пришли к тому, что у Дорна с собой просто фляжка коньяка и больше ничего! Ну, может быть, нашатырный спирт для чересчур нервных дамочек. И все! Дорн — веселый человек, живой, играющий! Но при этом профессионал и хороший врач. Но это вовсе не значит, что он таскает с собой мешок лекарств! Ведь если я артист, я же не таскаю с собой маску Панталоне! Это и есть основной закон — не играть впрямую!
Мне интересен сам процесс работы. Поэтому я пришел именно в театр «Комедианты» Мой Антонио (спектакль «Венецианский купец» У. Шекспир — прим. О.Б.) тоже не такой, каким его привыкли видеть! Самое сложное играть «голубого героя», а Антонио именно «рыцарь без страха и упрека». Я его стал расширять, искать характер. Здесь интересен именно процесс, путь, поиск. С Дорном в «Чайке» — то же самое. И если получилось — я рад. Рад, что доставил удовольствие критикам, и что они выдвинули меня на «Золотой софит»
— Что значит для вас эта номинация?
— Приятно, что тебя заметили. Отметили то, что ты делаешь в театре, и что это кому-то понятно. Вот в этом и вся история! Я два раза получал премию, только тогда она называлась иначе. Теперь это «Золотой софит». Приятно понимать: то, что ты делаешь — не напрасно.
Беседу вела Олеся Бурлэдян
Газета «Pro-сцениум» / 2009 год / автор: Олеся Бурлэдян